http://histrf.ru/ru/biblioteka/pamyatniki-geroyam-pervoy-mirovoy/100-let/ikh-oruzhiie-ostroie-piero-i-zazhighaiushchieie-slovo-korpus-voiennykh-korriespondientov-v-russkoi-armii-v-ghody-vielikoi-voiny Их оружие — острое перо и зажигающее слово.
Корпус военных корреспондентов в русской армии в годы Великой войны
Информационное обеспечение русской армии в годы Первой мировой войны являлось одним из основных направлений в вооруженной борьбе. Российская империя вступила в войну достаточно подготовленной в вопросах нормативно-правовой базы по деятельности военных корреспондентов в действующей армии, что стало возможно благодаря учтенному опыту информационного обеспечения в предыдущих войнах (Русско-турецкой 1877-1878 гг. и Русско-японской 1904-1905 гг.); заранее подготовленной законодательной базе в области печати («Положение о военных корреспондентах в военное время», «Временное положение о военной цензуре» и неоднократно дорабатывавшиеся с учетом изменения обстановки «Перечни сведений по военной и военно-морской частям, оглашение коих в печати воспрещалось»), а также постоянному контролю со стороны правительства, которое, несмотря на неоднократную смену политических курсов в государстве, не пускала на самотек вопросы регулирования деятельности прессы как важного информационного и пропагандистского средства.
Основным законом, которым в своей деятельности руководствовались журналисты, было «Временное положение о военной цензуре», утвержденное Николаем II на следующий день после начала войны. За основу данного нормативно-правового акта был взят проект «Положения о военной цензуре», разработанный Главным управлением Генерального штаба еще осенью 1909 г.
«Временное положение о военной цензуре» регламентировало все аспекты жизнедеятельности прессы и журналистов. Согласно «Положению» министру внутренних дел предоставлялось право запрещать при объявлении мобилизации во время войны сообщение сведений, касающихся внешней безопасности России или ее вооруженных сил, а также сооружений, предназначенных для военной обороны страны. Виновные в разглашении этих сведений могли подвергаться тюремному заключению. Такому же наказанию подвергались виновные в возбуждении акций к прекращению войны. Главнокомандующему или командующему отдельной армией разрешалось в случае необходимости для успеха ведения войны запрещать собственной властью в подчиненной им местности выпуск периодических изданий.
Применение на практике «Временного положения о военной цензуре» вскоре вскрыло ряд недостатков в организации цензуры. Во-первых, несовершенство ее обусловливалось существенным различием в отношении цензуры к печати в тех местностях, где она была введена в полном объеме, — на театре военных действий, и в частичном — вне театра военных действий. Во-вторых, самой спорной в «Положении» (касаемо деятельности журналистов) была ст. 31, согласно которой военным цензорам всех степеней предоставлялось право «не допускать к опубликованию путем печати всякого рода сведений, хотя бы и не предусмотренных правилами, но которые могут, по мнению цензора, оказаться вредными для военных интересов государства». Исходя из такой постановки вопроса военной цензор, по личному усмотрению, мог допустить или не допустить материал к опубликованию, либо допустить его в печать частично, вымарывая, по его мнению, подозрительные места. В результате такой «правки» публикация нередко теряла свой первоначальный смысл и была непонятна читателю. В итоге в ситуацию пришлось вмешаться высшему командованию русской армии. В августе 1915 г. начальник штаба Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта генерал-лейтенант А.А. Гулевич обратил внимание военных цензоров на злоупотребление ими ст. 31 «Временного положения о военной цензуре».
Также одним из основных документов по организации деятельности журналистов в годы войны было «Положении о военных корреспондентах в военное время», разработанное Главным управлением Генерального штаба в 1912 г. с учетом ранее проведенных Россией войн (Русско-турецкой 1877-1878 гг. и Русско-японской 1904-1905 гг.). Согласно Положению «военным корреспондентом на театре военных действий считалось лицо, особо уполномоченное редакцией издания или телеграфным агентством для сообщения сведений с театра войны и утвержденное в этом звании начальником Генерального штаба». Особо подчеркивалось, что кроме утвержденных начальником Генштаба военных корреспондентов, ни одно лицо не имело права посылать с театра войны какие-либо сведения, предназначенные для печати. В армию предусматривался допуск 20 (в том числе 10 иностранных) корреспондентов. Военным корреспондентам разрешалось пользоваться фотоаппаратами. Кроме корреспондентов на театр военных действий допускались три русских военных фотографа (из профессионалов), утверждаемых в этом звании также начальником Генштаба. Военным фотографам запрещалась подготовка текстовых публикаций, им разрешалось лишь помещать под иллюстрациями краткие подписи.
Военные корреспонденты и фотографы утверждались в этих званиях после того, как давали подписку, что они обязуются беспрекословно подчиняться всем требованиям «Положения», а также соответствующим взысканиям в случае нарушения этих требований. Утвержденные в своем звании военные корреспонденты и фотографы получали от Главного управления Генерального штаба (ГУ ГШ) специальные удостоверения и нарукавные повязки. Ношение последних было обязательно в тех районах, в которых действовало «Положение о полевом управлении войск». Список военных корреспондентов и военных фотографов опубликовывался ГУ ГШ для всеобщего сведения и сообщался начальнику штаба Главнокомандующего (начальнику штаба отдельной армии) для отдания его в приказе. В списке указывались: фамилия, имя, отчество военного корреспондента (фотографа); номер его нарукавной повязки, соответствующий тому номеру, за которым военный корреспондент (фотограф) занесен в список ГУ ГШ; представителем какого издания (агентства) он является (если издание иностранное, то также название страны, в которой выходит издание); время отправления корреспондента (фотографа) на фронт, а также к кому он должен явиться по прибытии. Обязательным условием для военного корреспондента было, чтобы он являлся подданным государства, в котором издавалось представляемое им издание (агентство). Военным фотографом мог быть только русский подданный.
Лица, желавшие быть утвержденными в звании военных корреспондентов, подавали в ГУ ГШ прошение на имя начальника Генерального штаба. К прошению прикладывались: удостоверение редакции (агентства) о том, что соискатель действительно уполномочен на это редакцией; документ, удостоверяющий личность; три фотографические карточки с собственноручной подписью просителя, надлежащим образом засвидетельствованные; свидетельство о благонадежности для русских подданных, а для иностранных — рекомендация нашего дипломатического представителя и военного агента в соответствующем государстве; денежный залог в размере: для русских военных корреспондентов — 25 000 рублей, для иностранных корреспондентов — 75 000 франков, а для военного фотографа — 10 000 рублей.
В случае утверждения просителя в звании военного корреспондента представленный им залог хранился в ГУ ГШ для удержания из него штрафов, если таковые будут наложены. В случае же отказа залог возвращался просителю вместе с остальными документами. Также требовалось представить нотариальное обязательство редакции (агентства) о том, что в случае уменьшения залога путем удержания из него штрафных сумм до половины первоначального размера редакция немедленно доводит залоговую сумму до установленной нормы.
Согласно «Положению» на фронте военные корреспонденты и военные фотографы находились в ведении начальника военно-цензурного отделения при штабе Главнокомандующего, к которому они обязаны были явиться немедленно по прибытии в действующую армию. Из документов военному корреспонденту возвращались: уд
X
›
Вконтакте
Facebook
Ok
Twitter
Mail.ru
Google+