На картинке: «Когда 19-летний отец вернулся в свою часть, весь чуб на его голове был седой»

Мария Сараджишвили.

Великая Отечественная война, унесшая десятки миллионов человеческих жизней, уходит все дальше в прошлое. С каждым днем участников боев и тружеников тыла остается меньше и меньше. Уже нет и многих детей – второго поколения, – хранивших в памяти рассказы отцов-фронтовиков. А наши дети – четвертое и пятое поколение – уже и эти крохи, увы, не всегда помнят… Еще одна из проблем сбора воспоминаний о войне – многие фронтовики крайне неохотно рассказывали своим близким что-либо из пережитого: слишком страшным оно было. И все же многое хранится в памяти народной. Я попыталась собрать воспоминания среди друзей на Фейсбуке. Вот что у меня получилось.

Итак, что помнят внуки (стиль авторов сохранен).
Лиза Ломидзе:

– Мой папа Ломидзе Тенгиз Иванович. Папа говорил, что фильмы вранье. Все было гораздо страшнее и грязнее. И тоже до Берлина дошел. А историй есть куча.
Папа был летчиком. Были такие американские бомбардировщики «Бостон-2». В одном бою погиб весь экипаж. Самолет горел, ему пришлось перелезать через убитых товарищей и прыгать с парашютом. Он-то прыгнул и спасся. Но когда пришел в свою часть, весь чуб на голове был седой. Ему было 19 лет. И еще его ранили в ногу во время прыжка. Младше, чем мой сын сейчас.

После ранения он возвращался в свою часть. Эшелон задержали, и пока стояли, попутчица пригласила их к себе домой. Отец ее был священник. Папа был некрещеный. Этот священник сказал, что обязан прочесть молитвы, чтобы их оберечь. В результате они отстали от эшелона и опоздали в часть. А те, кто полетели вместо них, погибли.

Его еще раз ранили при взятии Новороссийска. Но после ранения он вернулся в часть и второй раз за участие получил орден «За отвагу». Но судьба его хранила. Он был единственный сын и вернулся с фронта. С орденами и медалями.

Много еще чего есть и веселого тоже. Молодость брала свое.

Удивительно, когда читаю его письма, война глазами мальчика фактически. Он как будто говорит оттуда со мной. Одно письмо заканчивается так: «Раздалась команда: “По машинам”. Вернусь или нет, не знаю…» А в одном пишет, что жаль, что не сбил столько, сколько хотел. Война закончилась. Мальчишка.

Отец ездил в составе делегации из Грузии, которая привезла останки для захоронения в парке Победы из Керчи. Там полегла целая грузинская дивизия. Он был кинооператором в мирной жизни. Папа ездил в Керчь, оттуда привезли прах погибших. Там весь полуостров пропитан кровью. Фотографии костей видела, когда папа приехал оттуда. Если вы знаете фильм про «Мзиури», ансамбль, их путешествие на теплоходе, там есть эпизод, где они возлагают цветы к памятнику Неизвестного солдата. Не просто так там этот эпизод именно в Крыму. Снимал это все. И никогда не ходил на парад. Он ходил к своему однополчанину Абазадзе, тот был их командиром. И они просто вместе поминали и вспоминали. А когда он умер, папа плакал.


«Дед придумал класть одежду в большие лесные муравейники, и муравьи сжирали всех вшей»

Ната Шубладзе:

– Мой дедушка ушел на фронт сразу после окончания мединститута. Попал в плен, был в лагере, бежал оттуда, попал в брянские леса к партизанам и до конца войны был там. Он был врачом отряда. У них не было ни одного случая брюшного тифа, потому что он придумал очень изящный способ очищать одежду от вшей-переносчиков. Одежду клали в большие лесные муравейники, и муравьи сжирали всех вшей.

Когда партизаны планировали диверсию, его всегда брали с собой переодетого в форму немецкого лейтенанта, так как он прекрасно владел немецким. Так, однажды они подорвали склад боеприпасов, просто завезли туда взрывчатку и сгрузили, он изображал немецкого офицера. Так и воевал там, что его наградили орденом.