На картинке: Ян Виткевич.

Ян Викторович Виткевич (24 июня 1808, Крожи под Вильно — 9 мая 1839, Санкт-Петербург) — российский офицер, востоковед, путешественник, первый посланник России в Кабуле.

Родился 24 июня 1808 года в мелкопоместной дворянской польской семье в местечке Крожи под городом Вильно. Учился в гимназии в Вильно.
В 1823 году за участие в тайной польской, антиправительственной организации «Чёрные братья» был приговорен судом к сдаче в солдаты «без выслуги лет».

В марте 1824 года в Орскую крепость прибыл этап заключенных и ссыльнопоселенцев, осужденных на разные сроки заключения и многолетнюю солдатчину за "покушение на священную власть Государя Императора" в составе различных движений, национальных кружков, а то и вовсе "наболтавших лишнего" в людном месте... Среди осужденных на солдатскую службу "без права выслуги" был и шестнадцатилетний польский юноша Иван (Ян) Виткевич, проходивший по делу антиправительственной организации учащихся "Черные братья" в г. Крожи под Вильно (Вильнюс).
Как показала жизнь, судьба забросила этого юношу на "порог" Азии, в Оренбуржье, не зря: имя Ивана Викторовича Виткевича осталось в истории исследования Востока навечно.

* * *

Нам неизвестно доподлинно, как проходили первые пять лет службы рядового 5-го линейного батальона Отдельного Оренбургского корпуса, известно только что в 1829 году, когда приехавший в Россию выдающийся немецкий ученый-энциклопедист Александр Гумбольдт прибыл в Орскую крепость, солдата Виткевича определили к нему переводчиком, как владеющего немецким, английским, французским языками. Судя по всему, к этому времени И. Виткевич владел уже и, как минимум, одним восточным языком.
Знаменитый ученый был тронут печальной судьбой молодого человека и по прибытии в Оренбург ходатайствовал перед военным губернатором о смягчении его участи. Заступничество Гумбольдта возымело действие и в 1830 году И. Виткевич был произведен в унтер-офицеры, а в следующем, 1831 году – переведен в Оренбург - в Оренбургскую Пограничную Комиссию. Об этом учреждении следует сказать особо.
Оренбургская Пограничная Комиссия была как бы подразделением Министерства Иностранных дел России, "вынесенным" поближе к Востоку, на южный рубеж Империи, где эта организация была призвана заниматься взаимоотношениями с Кокандом, Бухарой, Хивой, Кашгарией (нынешний китайский Синьцзян), Афганистаном, а также наблюдением за действием властей Британской Индии. До 70-х годов XVIII века эта организация называлась "Экспедицией заграничных и иноверческих дел", с 1782 – "Экспедицией пограничных дел", а с 1799 по 1859 гг. – Оренбургской Пограничной Комиссией. В течение двадцати лет с 1825 по 1845 год Комиссию возглавлял генерал-майор Г. Ф. Генс, не только известный русский офицер, но и дипломат, востоковед, многое сделавший не только для установления дипломатических связей со странами Востока, но внесший огромный вклад в исследование истории, этнографии и культуры народов Казахстана и Средней Азии.
Григорий Федорович Генс на многие годы стал начальником и покровителем некогда опального "польского карбонария". 






Как показывают документы, хорошие отношения сложились у молодого офицера и с Оренбургским генерал-губернатором В. А. Перовским, одним из влиятельнейших политических деятелей России, личным другом Императора Николая I.
Давая характеристику И. Виткевичу для Министерства иностранных дел, генерал-губернатор писал: "... В течение десятилетнего пребывания своего в здешнем крае прилежно обучился татарскому и персидскому языкам, на первом говорит весьма свободно, а на втором объясняется без нужды, одарен отличными умственными способностями, был послан неоднократно в Киргизскую степь по поручениям, которые всегда исполнял удачно и благоразумно, сделал навык к трудным в степи путешествиям и по молодости, здоровью, сметливости и знакомству с ордынцами имеет все свойства к тому, чтобы совершить путешествие в Бухарию и обратно с желаемым результатом..."
Конечно же, характеристика эта давалась И. Виткевичу неспроста: план отправки в крупнейшее среднеазиатское ханство русского посла и разведчика вызрел давно, тем более, что в пограничном с Бухарским ханством Афганистане началась ожесточенная борьба за престол, в которую вмешались англичане – России было необходимо укрепить свое политическое влияние на азиатских владык.

Но отправка все затягивалась. Осенью 1835 года генерал-майор Генс предложил Перовскому направить Виткевича под соответствующим прикрытием в Хиву и Бухару, но генерал-губернатор это предложение отклонил, считая, что направление русского офицера в Хиву опасно ввиду явной враждебности хивинского хана к России, появление же русского посланца в Бухаре может вызвать подозрение у эмира, так как сравнительно недавно, год назад, там уже побывал русский агент Демезон, хотя и скрывавшийся под личиной "татарского купца", но раскрытый бухарцами. Кстати напомним, что бухарские власти, раскрыв "маскировку" Демезона, не арестовали его, а лишь плотно "оградили" соглядатаями вплоть до самого отъезда в Оренбург.
Но, отказав в поездке в Хиву и Бухару, В. А. Перовский посоветовал командировать Виткевича в глубь казахской степи "для разбора взаимных претензий между казахскими родами, где пребывание его, в особенности на Сыр-Дарье, может доставить нам полезные сведения и о странах Средней Азии".
Однако сам прапорщик решил не ограничиваться "полумерами" и как сам упоминал в своей "записке, составленной по рассказам оренбургского линейного батальона №10 прапорщика Виткевича относительно пути его в Бухару и обратно": "...назначение мое ограничивалось пределами степи, но обстоятельства принудили меня проникнуть далее и побывать даже в самой Бухарии".
Караван, с которым въехал в степь Виткевич, вышел из Орской крепости 9 ноября 1835 года. Примерно через два с половиной месяца пути караван подошел к первому бухарскому селению Кагатам, где каравану был "учинен" таможенный досмотр: "... тут без грабежей и насилия не обошлось; брали, что хотели, что кому нравилось. Некто Эдигар-бек при сборе этой пошлины также важное лицо: он приехал с кушбегием (т.е. – кушбеги - премьер-министром – В.Д.) с голодной его толпой, кашлянул, окинул стоявших пред ним покорных купцов жадным оком и приветствовал их громовым голосом, обещав избить каждого, кто осмелится утаить что-либо из товаров. Кушбеги хотел блеснуть знанием европейских дел; он повторял несколько раз урок, который затвердил, как сам признался, от бывшего недавно в Бухаре англичанина Бёрнса: что англичане на море, а русские на суше – сильнейшие государства в Европе".
Интересно, что "случайно" оказавшийся в бухарских владениях прапорщик Виткевич сразу отверг мысль находиться в ханстве инкогнито: "Я должен заметить здесь, - писал он в отчете после поездки, - что счел за лучшее не скрываться, а сказаться настоящим именем и званием своим. Я сделал это так по той причине, что мог бы легко быть узнан кем-нибудь, если бы сказался мусульманином и чужим именем, так и собственно потому, что мне казалось несколько унизительным для русского офицера скрываться под чужим именем и что хотел сделать опять – проложить и русским свободный доступ в ханство это, доселе недоступное для всякого честного человека".
«Записка, составленная по рассказам Оренбургского линейного батальона №10 прапорщика Виткевича относительно пути его в Бухару и обратно».

Этот патриотический поступок политического ссыльного поляка, осужденного за деятельность в освободительной антирусской организации "Черные братья", удивителен для его биографов, как, впрочем, и вся его дальнейшая судьба.
Бухарское правительство было несколько ошарашено таким визитом "частного" лица в полной парадной форме, но препятствовать ему не стало. И. Виткевич почти четыре месяца свободно жил в Бухаре и Вабкенте, встречался с эмиром Бухары и кушбеги, купцами, что позволило ему сделать очень интересные наблюдения о жизни ханства и его столицы: "...улицы Бухары непомерно узки, так что если встретится пеший с арбою, которых встречаем очень немало, то нельзя пройти, а остается только перелезть через ось и колеса. Поблизости от базаров теснота и толчея непомерно велика. Пешие и конные оглушают друг – друга непрестанным криком "пушт! пушт!" (поди! поди!). 

Разносчики съестных припасов сбивают с ног друг-друга; через лежащих идут люди и лошади – словом едва можно пробиться и протолкнуться; но лишь только пять раз в день муэдзин позовет к молитве, как мгновенно улицы пустеют, и кто не идет в мечеть прячется по крайней мере куда может, чтобы его не отыскали ханские есаулы".
С большим юмором описывает поручик Виткевич нравы простых бухарцев, столкнувшихся с достижениями европейской цивилизации: "В караван-сарае Аяз живет знаменитый астраханский армянин Мартын Егорович Берхударов. Он вставил было в дверь свою, для света, стеклянное окно о четырех стеклах; это было такое диво, что весь город сходился смотреть и щупать стекла эти, поколе наконец не выбил их, и Берхударов вынужден был заменить их бумагою".
Во время встреч с эмиром и кушбеги Виткевич пытался решить вопросы русско-бухарской торговли. Кушбеги угрожал, в случае ухудшения русско-бухарских отношений, прекращением торговли с Россией и сближением с Англией, ссылаясь при этом на миссию побывавшего в Бухаре англичанина Александра Бёрнса. Виткевича не смутили угрозы кушбеги. Он заявил, что англичане не станут покупать бухарский хлопок и сушеные фрукты, так как этого у них в Индии у самих достаточно, а больше Бухаре торговать нечем. Кроме того, в этом случае, Бухара лишится русского железа, меди, других изделий российской промышленности, чего англичане им доставлять не будут. А когда Виткевич пригрозил возможным арестом (т.е. секвестрованием) всех бухарских товаров, находящихся ныне в Оренбурге, Орске, Нижнем Новгороде и других русских городах России, то кушбеги просто пришел в замешательство. Униженный собственным бессилием бухарский сатрап попытался задержать самого Виткевича, что для кушбеги вновь обернулось конфузом. Вот так описывает в своей "Записке" дальнейшие события сам Виткевич: "Я схватил пистолеты, заткнул их за пояс, накинул халат, надел дорожный малахай свой и побежал к кушбеги, где заявил ему, что в Бухаре не останусь, хоть умру, и что каждому, кто вздумает задержать меня дорогой, у меня ответ готов вот какой – и откинул полу халата и указал на пистолеты". Аргумент прапорщика воздействовал и больше препятствий ему не чинили – Виткевич покинул Бухару и 18 апреля 1836 г. прибыл в Орскую крепость.

Прибыл Виткевич на родину не один, а с Хусейном-Али - послом афганского хана Дост-Мухаммеда, оказавшегося в это время в Бухаре. Виткевич был много знаком с Хусейном-Али еще с 1831 года, когда тот приезжал в Оренбург в свите афганского принца Ша-Заде. Хуссейн-Али вез послание Дост-Мухаммеда русскому царю с изъявлением дружбы и с просьбой оказания финансовой помощи и дипломатической поддержки против англичан, готовивших вторжение из Индии.
Генерал-губернатор В. А. Перовский с большим вниманием изучил все доставленные Виткевичем сведения о Бухарском ханстве и других государствах Средней Азии.
В начале 1836 года посольство Хусейн-Али продолжило свой путь в Петербург, сопровождающим был назначен И. Виткевич. 2 июля 1836 года Виткевич и Хусейн-Али прибыли в Санкт-Петербург и остановились в гостинице "Париж" на Малой Морской улице. Несколько месяцев в Азиатском департаменте Министерства Иностранных дел велись секретные переговоры с посланцем афганского главы государства, в которых Виткевич принимал участие как переводчик. Только в мае 1837 года Хусейн-Али выехал из столицы России на родину. Правительством было решено направить вместе с ним Виткевича, "с тем, чтобы офицер этот, как знающий восточные языки, сопровождал его до самого Кабула и вручил подарки, следующие к афганским владельцам ...". В министерстве Иностранных дел он получил инструкцию, в которой ему ставилась задача: "собрание всяких сведений об Афганистане и других местностях" – и предписывалось договориться с местными купцами о торговле с Россией. Через Тифлис Виткевич выехал в Иран, где с учетом его важной миссии был благосклонно принят русским послом графом Симоничем, который был сторонником политики поддержки Дост-Мухаммед-хана в его борьбе с англичанами.





Афганистан в этот период стал ареной ожесточенных политических интриг между патриотически настроенными кругами, объединенными вокруг Дост-Мухаммед-хана, и проанглийской партией Низом-уль-Мулька. Английские войска, вторгшиеся из Британской Индии, захватили территории афганских племен вокруг г. Пешавар и готовились к захвату Кандагара и Кабула. Оккупация Афганистана выводила Англию вплотную к границам Бухарского и Кокандского ханств и владениям туркменских племен – они должны были стать следующей жертвой агрессии "Туманного Альбиона" в Азии.

Выехав из Ирана в Афганистан, 16 ноября 1837 года Виткевич прибыл в Кандагар. В рапорте Перовскому в Оренбург он докладывает, что встреченные им препятствия задерживают его в пути, "но обстоятельство сие доставило мне случай видеть страну, доселе никем из европейцев не посещенную, и собрать сведения о Сиестане и части Белуджистана" (провинции Афганистана – В.Д.)
В Кабуле произошел известный в истории спецслужб случай единоборства двух сильнейших в то время разведок мира: русской и английской. На этот раз там столкнулись опытнейшие специалисты в делах подобного рода: облеченный большими полномочиями от правительства Великобритании военно-политический агент капитан Александр Бёрнс, три года назад побывавший в Бухарском ханстве под видом армянского купца, и молодой русский дипломат и разведчик, поручик Иван Виткевич. Им предстояло решить важнейший вопрос, имевший огромнейшее военно-стратегическое значение для всего региона Среднего Востока: на чью сторону склонится правитель Кабула Дост-Мухаммед – на сторону России или Англии? Не вдаваясь в подробности состоявшейся "дуэли" двух эмиссаров великих держав, отметим лишь, что в этой схватке, проявив свои незаурядные дипломатические способности и замечательный качества разведчика, победил Иван Виткевич, получивший специфическую квалификацию на службе в Оренбургской Пограничной Комиссии. Дост-Мухаммед-хан отклонил все домогательства Англии и Бёрнс покинул Кабул ни с чем. Правитель Кабула принял предложение Виткевича о союзе с Россией, гарантировавшее независимость и целостность Афганистана.
Это была последняя победа поручика Виткевича.




9 мая 1839 г. после возвращения из результативной дипломатической поездки в Иран и Афганистан, Я. В. Виткевич погиб при невыясненных обстоятельствах в номере петербургского отеля "Париж". Привезенные из дальних странствий документы и материалы бесследно исчезли. Так оборвалась жизнь этого яркого, незаурядного человека, вписавшего яркую страницу в историю российского востоковедения и дипломатии.


По материалам статьи В. Дубовицкого «Не скрывая имени и звания», посвящённой 200-летию со дня рождения И. В. Виткевича.

ОБ АВТОРЕ: Виктор Дубовицкий - доктор исторических наук, живет в Душанбе (Таджикистан).


1 мая 1839 года Виткевич прибыл в Санкт-Петербург со всеми материалами, собранными в своем путешествии в Афганистан, и остановился в гостинице «Париж» на Малой Морской улице.
Утром 9 мая 1839 года был найден мёртвым в своём номере. На полу находился пистолет, выстрелом в голову из которого он был убит, а в камине — куча пепла от сожжённой бумаги. Документов, привезённых им с собой, нигде найдено не было. Осталась предсмертная записка, адресованная друзьям.
Официально считается, что Виткевич покончил с собой, а привезенные с собой бумаги сжёг. Считалось, что самоубийство было совершено им на почве «угрызений совести», вызванных его служением царскому правительству, против которого он как польский инсургент собирался бороться в молодости.
Однако версия самоубийства у многих вызывает большие сомнения, поэтому выдвигалась также версия его убийства — по причинам, связанным с его служебной деятельностью.
Убедительных доказательств ни одной из версий не существует.


Юлиан Семёнов посвятил личности Виткевича свою повесть «Дипломатический агент» (1958 год).
Ян Виткевич также является главным героем книги Михаила Гуса «Дуэль в Кабуле».
Ян Виткевич является главным героем исторической миниатюры Валентина Пикуля «Опасная дорога в Кабул».
Ян Виткевич является прототипом главного героя, русского офицера, поручика Алексея Налымова в кинофильме узбекского режиссёра Латифа Файзиева «Служа отечеству» (1981 год).
Ян Виткевич является главным героем документального фильма «Я, как пламя свечи ...» (2014 год), реж. Сергей Стафеев.